Игорь Клех

Западная Украина: итоги 90-х

ТЕОРИЯ

Кто я такой, чтобы подводить итоги жизни целого края с населением 8-10 млн. (не считая Закарпатья и Буковины) на протяжении почти десятилетия украинской независимости? Я – русский человек, имеющий также украинские, польские и литовские корни, шесть лет назад оставивший Львов в пользу Москвы. Но это совсем не значит, что я не желаю процветания и свободного культурного развития этому региону, как кто-то может заподозрить. Беда только, что я еще и писатель – то есть свидетель и “градусник”, у которого может быть та или иная шкала делений, ртуть или подкрашенный спирт внутри, но который обязан показывать перепады температуры, и если он этого не делает, это негодный градусник – его следует выбросить... и не читать. Как минимум, месяц в году я и сегодня провожу под мышкой Галиции – сказать по совести, не лучшее место на свете. В последний приезд меня здесь едва не “повредили” (на Днестре собирались убить, на Львовском автовокзале обокрали, я забрался в родные горы, но наверху оказалось то же что внизу, лишь с некоторым отставанием, – и это та “погрешность”, которой можно пренебречь). Причем, не как писателя, даже не как русского, а как своего же брата-галичанина, потому что в Галиции (как и большинстве других регионов Украины) дела сегодня обстоят скверно для людей вообще – как таковых.

Этот регион в массе своей всегда был бедным (может, за исключением советского периода) – сегодня он одной ногой переступил уже порог нищеты. Что происходит? Обнищание привело к одичанию? Или одичание к обнищанию? В обществе всегда борются и сосуществуют противоположные тенденции, и все же, несмотря на ряд положительных фактов и изменений, я настаиваю на своем диагнозе. Причем политику я склонен оставить побоку, поскольку в жизни народов и стран имеются вещи более фундаментальные и бесспорные – это уровень гуманитарной и материальной культуры.

Главный сегодняшний недуг – это атомизация общества, ведущая к одичанию людей. Почти поголовное участие в мелочной торговле при отсутствии производства и “гастарбайтерство” (и его плоды – в виде “капсул” индивидуальной застройки, автономных жилищ, ничем не связанных друг с другом и ничуть не способствующих оживлению местной жизни) – лишь следствия. Причина: нежелание и неспособность хотя бы двух соседей договориться между собой с тем, чтобы начать нечто производить и продавать (не собственную рабочую силу – а какой-то продукт, и не друг другу – а экспортировать хотя бы за пределы региона).

Далее – города с агонизирующей промышленностью и научными учреждениями, оттоком, благодаря прозрачности границ, наиболее энергичных и умелых, интеллектуально и творчески состоятельных людей в более динамичные центры (Киев, Москву) и страны (Канаду и Штаты, Израиль, Германию), такие города не могут не подвергаться деурбанизации. Из-за хронического недостатка энергоресурсов украинские города все более погружаются в темноту (повсюду, кроме столицы, нормой сделалась практика принудительного отключения электричества в целях экономии); городская среда неудержимо дегенерирует – коммунальное и зеленое хозяйство, транспортный парк; параллельно происходит паразитарное разрастание неквалифицированного чиновничества всех уровней и пр. и пр. В условиях Галичины в силу социальных и политических причин этот процесс неизбежно приобретает рустикальный характер: ныне здесь завершается многовековая тяжба села с городом в пользу села – города перестают быть фабриками цивилизации и форсированно превращаются в безобразно расползшиеся села. (Таким образом, отчасти сбывается прогноз Маркса о стирании в будущем граней между городом и селом и умственным и физическим трудом... Еще в середине 90-х годов утверждение, что Львов превратился в самое большое из западноукраинских сел, воспринималось как злой парадокс – сегодня это беззубый трюизм, находящий бесславную кончину на последних полосах местных газет. Произошло это в условиях, когда в силу возраста сошли со сцены остатки старогалицкой городской интеллигенции – очень малочисленной прослойки, но имевшей опыт еще досоветской жизни, нередко дипломы западноевропейских учебных заведений, и служившей недосягаемым образцом и примером для “нового призыва” местной интеллигенции. Сегодня либеральная ее часть и многие чиновники со специфическим извращенным удовольствием повторяют остроту, озвученную с трибуны главой львовской администрации: “Все мы вышли из села – но село не вышло из нас”. Но фокус-то состоит в том, что большинство удовлетворяет именно такое положение дел! И беда не “село”, беда – пассивность перед лицом дремучих представлений об устройстве окружающего большого мира, от которой полшага до низости, – когда, например, русского преподавателя оставляют на вузовской кафедре с условием, что даже в личном общении с коллегами он не смеет переходить на родной язык. Недавно введенный львовскими народными депутатами сегрегационный запрет распевать на улицах так называемые “вульгарные иноязычные песни” – лишь логическое следствие прогрессирующего одичания общества.)

С другой стороны, в связи с обнищанием сел, надвигается новая и гораздо более массовая волна криминализации. Любого приезжего поначалу приятно поразит дешевизна городских рынков, но не стоит этому радоваться. В последний приезд я понял, почему маньяк-убийца Оноприенко мог безнаказанно вырезать целые семьи в подольских и галицийских селах: с наступлением ночи никто не выйдет из дому не только помочь – даже посмотреть. Я впервые в жизни встречал села, где даже собаки не брешут. Их население с наступлением темноты залегает до рассвета, как в Темные века. Многие автострады в запустении даже днем – не достает денег на бензин. Спрашивается: что делать более-менее энергичной и безработной молодежи, когда реклама, сменившая на посту идеологию, транслирует по всем каналам теле- и радиовещания три главнейших новых заповеди: “Бери от жизни все” – “Ты достойна лучшего” – и – “Подари себе наслаждение”?

А тем временем власть озабочена только упрочением собственного положения в ситуации, когда у людей начинают отказывать последние табу и цивилизационные запреты. Много ли наберется любителей “экстремального туризма”, готовых платить деньги за весьма сомнительное удовольствие посетить глухую (в этом и состоит экзотика) среднеевропейскую провинцию, на что так уповали мечтательные политиканы местных администраций в начале 90-х?

Понятно, что все вышеперечисленное не может не вести ко все большей окраинизации положения Украины в мире (прошу прощения за каламбур) и прискорбному сползанию гигантского, по европейским меркам, народонаселения в направлении исторического ничтожества.

Тем не менее, терпение народонаселения не представляется мне безграничным. Я склонен усматривать в этом действие некого исторически и ментально обусловленного фактора торможения. Грубо говоря, развитие событий в Украине, подталкиваемое исторически активной частью населения, лет на пять отстает от аналогичных событий в России (формирование слоя компрадорской буржуазии, заказные убийства, финансовые “пирамиды”, неизбежность конфликта законодательной и президентской власти etc.), на столько же, или более, опережая развитие событий в Беларуси, переживающей ныне в крупных городах стадию “митинговой стихии” в условиях “партократии”. Но дело не в аналогиях.

Есть непреложный закон: общество должно функционировать. И если лицемерная и коррумпированная “демократическая” элита, имея в своем распоряжении государственный аппарат, не в состоянии этого обеспечить, значит она будет заменена. Не мытьем, так катаньем – через криминальный беспредел, общественные потрясения и утверждение авторитаризма – в обществе начнет устанавливаться то, что люди называют во все времена “порядком”. Вряд ли он будет “просвещенным” (ничто на это не указывает, скорее, наоборот), уж точно не будет коммунистическим (большинство еще слишком хорошо помнит его распределительные прелести и бесславный конец – от Чернобыля до ГКЧП), вот как бы не был он коричневой масти (и позорные проигрыши на выборах 90-х даже в Галиции наиболее одиозных правых кандидатов никого не должны вводить в заблуждение: все перемены в истории, как и в жизни, долго вызревают, но происходят очень быстро – либо не происходят вообще). Или же сама правящая верхушка, спасая себя, мутирует в род хунты. Ну не существует другого способа запустить здесь экономику, как показал опыт! Никакая страна не может не работать слишком долго – иначе ее поделят соседи или гости, и население вздохнет наконец с облегчением. Другой вопрос, достойно ли будет уважения население, не ставшее людьми, и будет ли себя уважать оно само? (Едва сводящие концы с концами труженики львовской овощной фабрики, после того, как у них побывал украинский президент, рассуждали между собой так: “Ну а что ты ему скажешь?! С работы сразу вылетишь.”)

Так гонишь политику в дверь, она возвращается через окно в виде политэкономии. Поэтому обратимся к культуре и попробуем посмотреть на ситуацию с другого ракурса.

ПРАКТИКА

Со знанием дела я могу говорить о книгах – этим и займусь.

Область книгоиздания и печати – самая выигрышная для всех постсоветских режимов и стран: что-что, а доступ ко всем видам информации все мы получили в таком объеме, о котором прежде не могли и мечтать. Одно это для людей вроде меня перевешивает покуда все изъяны жизни в новых условиях. Хотя, конечно, это только следствие высвобождения из-под власти “геронтов”, возвращения узурпированной дееспособности и поруганного достоинства – большие “мальчики” и “девочки” сами теперь решают, какие книжки им читать (и писать, кстати).

Из городов нынешней Украины Львов некогда первым освоил гутенбергов станок – не случайно поэтому в нем проводится крупнейшая в стране книготорговая ярмарка “Форум издателей” с международным участием (в сентябре 2000 года состоялась уже 7-я по счету). Парадоксальным является тот факт, что, несмотря на все протекционистские меры, за годы независимости доля украинского печатного слова уменьшилась и как в книжном так и газетно-журнальном бизнесе Украины составляет менее 10%. Только в Галиции пропорция обратная.

Из львовских издательств следует отметить “Классику”, издающую художественную литературу (и единственную самоокупаемую, т.е. существующую не за счет спонсоров и грантов), “Лiтопис”, религиозно-философское издательство “Свiчадо” и краеведческое “Центр Европы” (выпускающее ежемесячный альманах “Галицкая брама” и к прошлогодней ярмарке издавшее самый полный и, возможно, лучший путеводитель по Львову за всю историю города). А вот издательские дома “Просвiта” и “Галицкие контракты” перебрались в Киев.

Вообще, миграция в столицу – серьезный фактор истощения местного культурного слоя (несмотря на историческую нелюбовь этих двух городов друг к другу по причине их разноприродности и соперничества в культуре). Неохотно, скрепя сердце, но переезжают. Бывшие редакторы самой острой и амбициозной львовской газеты 90-х “Post-поступ” издают сегодня в Киеве самый читаемый украинский иллюстрированный журнал “ПiК” (“Политика и культура”). Художник-график Игорь Подольчак, до середины 90-х безуспешно пытавшийся сделать что-то для превращения Львова в одну из европейских графических и артистических столиц, – международные выставки “Iнтердрук”; основанный им фонд им. Захер-Мазоха (в городской администрации на его обращения реагировали так: “Они добиваются, чтоб украинцы не только мучались, но еще и кайф от этого ловили!”), – сегодня также в Киеве. А вот его старший коллега, известный график Юрий Чарышников, еще на пороге 90-х, не мешкая, отправился в другое полушарие, чтоб заняться собственной карьерой. Город за последнее десятилетие покинули так многие, что даже верится с трудом. Еще столько же поумирало от перемены жизненных обстоятельств. В какой-то из приездов я был ошарашен, сколько “охромело” в одночасье в городе мужчин среднего и чуть старше возраста, – передвигаются с палочкой, что значит: “Я увечный, больной, не обижайте меня, уступите место...” В поисках заработка сегодня лучшие львовские художники во главе с Любомиром Медвидём вот уже год по демпинговым расценкам расписывают церковь в канадской Оттаве, лучшие реставраторы заняты возведением дворцов для “новых русских” в Подмосковье, “патриарх” львовского витража Анатолий Чобитько оформляет резиденции татарских “нефтебаронов” в Киеве и Крыму. На месте работы нет, – даже на контролирующих Львов бандитов. (Характерная деталь: во всех обменных пунктах миллионного почти города выдерживается единый – с точностью до копейки! – и заниженный по сравнению с другими регионами курс доллара. Причем валюту в них уже давно только покупают, но не продают.)

Сюда же в последние годы чаще всего наезжают либо зарубежные интеллектуальные и художественные маргиналы для осуществления совместных проектов на западные гранты, либо какая-нибудь очередная телегруппа, намеревающаяся поразвлечь-попугать свою публику съемками выразительных персонажей местного андерграунда. (И в этом есть резон: чем поразил так воображение западных арт-критиков и галеристов Илья Кабаков, чуть не все 90-е лидирующий в мировых художнических рейтингах? Эстетикой советской коммунальной квартиры и быта.)

Есть, тем не менее, один осуществленный во Львове культурный проект, о котором пристало говорить без всяких скидок. Это выросший из самиздата культурологический и социально-политический журнал “i” (с двумя точками; украинская буква, отсутствующая в других алфавитах; см. www.ji-magazine.lviv.ua) – это, несомненно, самое просвещенное, острое и любопытное из львовских изданий, не имеющее аналогов не только в Украине, но и в России. Посвящен он центрально-европейской и новоевропейской проблематике (его главный редактор – переводчик, философ и политолог Тарас Возняк – по совместительству выполняет в городской администрации функции своего рода “министра иностранных дел Галиции”), журнал интернационален и многоязычен, дискуссионен, не избегает самых болезненных тем и весьма оригинален в полиграфическом отношении (прикладные искусства – “конек” Галиции, художественные вузы издавна имеют здесь утилитарный крен). Что еще немаловажно, журнал сделал модной в среде учащейся молодежи профессию переводчика с европейских языков философской и художественной литературы.

Общество, создавшееся вокруг этого журнала, проводит ежегодно одну-две международные конференции, а каждые две недели – семинары, собирающие молодую гуманитарную элиту города (чаще всего либо уже “присосавшуюся” к зарубежным фондам и грантам, либо стремящуюся к этому. Журнал, кстати, ныне также выходит благодаря финансовой поддержке немецкого фонда Г. Бёлля – такова проза жизни).

Вообще, семинары – популярная сегодня в городе форма интеллектуальной жизни, накладывающая до определенной степени отпечаток и на общественную жизнь. Экуменические семинары проводят во Львовской Богословской Академии – дрогобычский правозащитник Мирослав Маринович, прошедший богословское обучение в США, и в Католическом университете – американец Борис Гудзяк. Политологический “Демократический семинар” ведет во Львовском государственном университете профессор Ярослав Грицак.

Кстати, в этом последнем учебном заведении, оплоте советского и постсоветского мракобесия, казавшемся нереформируемым в принципе, в связи со сменой поколений происходят все же некоторые позитивные перемены. Немалая в том заслуга занявшей должность проректора Марии Зубрицкой – сильно “вестернизованного” филолога, перед тем поработавшего в Краковском и Пенсильванском университетах.

Но довольно Львова, пора садиться в поезд и отправляться в Ивано-Франковск – по аварийной железной дороге, в разбитых, немытых вагонах, глазея по пути на “пряничные домики” свежеотремонтированных станций, приятных глазу начальства (да и на строительстве руки всегда можно нагреть; а вагоны – мне уже встречались плацкартные вагоны ночного поезда “Львов-Черновцы” со снятыми боковыми полками и сорванными дверями туалетов – ни с чем не сравнимое чувство).

Ивано-Франковский вокзал был аврально подновлен и вылизан к предвыборному визиту президента Кучмы год назад (при том, что все 90-е годы большую часть поездов львовского направления пускают кружным путем через Стрый в связи с катастрофическим состоянием железнодорожного полотна). Президент, естественно, прилетал самолетом.

Все же в первую очередь нас интересует гуманитарная культура – и, надо сказать, в Ивано-Франковске, сравнительно с прежними временами, она завелась. Небольшая, но своя. В литературе же оставившая далеко в арьергарде не только Львов, но, в некотором отношении, и Киев. Несколько обитающих здесь и пишущих людей объединились, начертали на своем знамени слова “Постмодернизм” и “Центральная Европа”, построились “свиньей”, как тевтоны, и проложили себе в рыхлом корпусе украинской словесности путь к широким слоям читающей публики. Так возник эксцентричный (в силу окраинного положения) и преимущественно литературный “станиславский феномен” (г. Станислав был “переукраинен” в Ивано-Франковск к своему 300-летию в 1962 году), существенно ожививший ситуацию в украинской культуре и привлекший к себе внимание также в Польше, отчасти в России, но более всего в среде западных славистов (см. http://php.indiana.edu/~erakhimk/poetry/poetry.html). Из деятелей этой группы более других известен писатель Юрий Андрухович, начавший печататься еще в советское время, а затем снискавший себе громкую популярность скандализирующими публику выступлениями в составе им же сколоченной станиславско-львовско-киевской поэтической группы “Бу-ба-бу”. В 90-е годы им было написано три романа (конструктивным принципом которых является закольцованная, как у Бродского, мысль и фраза, бесконечно вегетирующая, но возвращающаяся к собственному началу и упокаивающаяся в тавтологии), признанные критикой и читающей публикой образцами украинского постмодернизма. Но инициатором и мотором “станиславского феномена” явился бывший инженер из Калуша Юрий Издрик, затеявший в начале 90-х и ставший издавать в Ивано-Франковске журнал-альманах “Четверг” – “феномен”, собственно, и смог оформиться только с возникновением этого печатного органа. За прошедшие годы сам Издрик выписался в очень интересного прозаика, растеряв по пути значительную часть маргинальных привычек и “оперения” и войдя в самый нерв собственных “галицийских” страхов, что и делает его самым, на мой взгляд, глубоким из авторов этого объединения или школы (он единственный не орнаментирует, не риторствует, не идеологизирует, но посредством письма ищет смысл и “не боится бояться”, – хотя в длинном перечне разнообразных страхов из его последнего неизданного пока романа я не обнаружил главного галицийского ужаса – боязни сквозняков).

Никакая школа, конечно, не полна без теоретического обеспечения. Эту задачу взял на себя примкнувший к двум первым Владимир Ешкилев – автор и издатель неудобочитаемого альманаха “Плерома” и, напротив, очень удачной, полезной, ценной и роскошно набранной и отпечатанной местным издательством “Лилея-НВ” “Малой Украинской Энциклопедии Актуальной Литературы”.

Вообще, в этом городе (возможно, в силу скудости внешней жизни – так иногда бывает) отчетливо ощущается артистическое брожение. Еще в 1989 году здесь состоялась первая весьма представительная международная художественная выставка “Iмпреза” (“Представление”), с некоторыми перебоями проводящаяся по сию пору. Ее организаторы собираются ныне открыть в городе музей современного искусства – в здании большого кинотеатра, звавшегося в 30-е годы “Тон”, а в советское время им. Ивана Франко (...как нетрудно догадаться; хотя писатель-патрон, давший по воле советских властей свое имя городу, если и бывал в нем, то только проездом в Карпаты на лечение).

Как повсюду в Галиции, упор в искусстве здесь делается на техничность, технологичность, материалоемкость произведения, на более или менее прикладные жанры – офорты и литографию, гобелены, керамику. В живописи тоже, и это неплохо (хоть может и не хорошо). Чрезвычайным перфекционизмом, в частности, отличается живопись художников, примыкающих к группе литераторов “станиславской школы”, Владимира Гуменного (Гран-при в Сеуле, персональные выставки в Канаде, Германии, Испании) и Владимира Чернявского. Оба, кстати, отмечены в 2000 году главными призами за графические работы и приняты в члены Римской Академии современного искусства.

Я бы сказал, что как город Ивано-Франковск впервые вышел из тени Львова и выглядит даже выигрышно на его фоне (может, потому что ему особенно неоткуда было падать).

И должен признать, что (не взирая на все умолчанное и выведенное за скобки) в таком ракурсе ситуация не выглядит столь безотрадной.

РЕЗЮМЕ

Вопрос только в том, что “первичнее” – сознание или материя? И село, приходящее ныне в этнических одеждах, поглотит и рассосет город, или город переработает понемногу село? Можно не сомневаться, что произойдет и то и другое, – но не сразу. Не все смогут увидеть результат.

_____________________

*Прим. Наиболее всестороннюю оценку положения дел в Украине пытается предложить сегодня 200-страничный “Российско-Украинский Бюллетень”, издающийся Центрально-Европейским информационным агентством (http://ceia.cib.ru) силами московско-киевской редакции (bulleten@mail.ru). Автор статьи не имеет ко всем ним ни малейшего отношения, но может порекомендовать это издание читателям, интересующимся вопросом: существуют другие взгляды и мнения по нему.